Книга про то как управляли Россией. Не рассчитывая получить каких-либо инсайтов, я просто хотел разобраться в смысле всего, что происходило вокруг меня большую часть моей жизни. Уже давно понял, что любые события, которые происходят, случаются по какой-то конкретной причине и для участников этого события там всегда есть смысл. Если дорожные работники кладут асфальт в ливень – этому есть конкретная причина, которая, как правило, довольно проста. Но мне всегда было интересно, как это все работает на самом высшем уровне, то есть как вообще управляли градостроительными предприятиями, как люди менеджили войны и так далее.
Проблема только в том, что я не люблю историю в любом ее проявлении и никогда не читал исторических книг. Мне интересно изучать как ранее решали конкретные проблемы, которые меня волнуют или с которыми я сталкиваюсь здесь и сейчас, но мне мало интересно кто на кого напал и почему сто лет назад. И несмотря на то, что в этой книге присутствует огромное кол-во исторических отсылок и историй про зарождение всяких реформ, иногда опускаясь на самый низкий уровень событий из жизни обычных рабочих, все равно мне книга понравилась. Я не готов рекомендовать ее к прочтению, потому что тема должна быть искренне интересна, чтобы погрузиться в этот сухой рассказ.
Автор пишет про типичные поведения присущие русскому населению. Самое прикольное открытие тут для меня – то что все эти обычаи, образы и поведение существует на всех уровнях, просто выглядит немного по-разному. Например, есть такое понятие как “заначка”. И казалось бы это такая тема для обычных работящих людей, но нет – даже управление огромное завода имело свою заначку:
На уровне завода заначкой являлись скрытые мощности. Рабочие скрывали свои истинные производственные возможности от бригадиров, бригадиры — от мастеров, мастера — от начальников участков, те — от начальников цехов, начальники цехов — от директоров, директора — от главков, главки — от министерств, министерства — от Госплана, Госплан — от Политбюро ЦК КПСС.
Воспоминания бригадира ударной бригады: “Оказалось, что больше половины продукции, изготовленной в прошлом месяце, оставлено в цехе как запас для хорошего процента на следующий месяц. По точным проверенным данным было установлено, что программа цеха выполнена более чем на 200%.”
Или вот например классное объяснение такого странного поведения в советских людях, называется “уравниловка” – это типично комунистическая тематика, когда нужно делиться, если у тебя больше, чем надо:
Глава семьи, по обычаю и собственному разумению, выдавал родственникам деньги на те или иные расходы. Тоже уравниловка, при которой вклад члена семьи в получение общего дохода никоим образом не влиял на его материальное положение. Любой сколько-нибудь зажиточный русский становился объектом прямого и косвенного вымогательства со стороны родственников, обычаи требовали от него поделиться с ними. Накопить первоначальный капитал было затруднительно – родня все растаскивала.
Можно еще узнать про конкуренцию административным путем, народную не любовь к “стукачеству”, которая порождала тотальный контроль на всех этапах производств, народную не любовь к предпринимательству и так далее.
Основная идея так называемой русской модели управления заключается в том, что существуют две фазы развития государства и экономики: стабильная и нестабильная, авральная. И в разное время от людей ожидают абсолютно разных действий. Причем непонятно какая из фаз хуже — попытки уйти от ответственности и работы в стабильную фазу иногда доходят до абсурда, а в фазу мобилизации ресурсов могут вообще никого не щадить, не глядя в будущее. И все присходит через жопу по большому счету из-за того, что закон один, а ситуаций две. Одни и те же законы не могут работать одинаково в двух принципиально разных моделях управления. Это самая пробивная мысль книги по-моему мнению.
Подробнее далее я привел еще много прикольных мыслей, которые заставляют ухмыльнутся, а главное составить понимание происходящего. А именно этого я и хотел добиться от этой книги — мое понимание вопроса пришло ровно на тот уровень, который я ожидал. Но, повторюсь — в книге очень много исторической воды. Тот момент, когда скорочтение оказывается полезным.
Весь народ от конюха до монарха, от вахтера до генерального секретаря един в своем стремлениии не соблюдать закон и уклоняться от его исполнения всеми возможными способами.
Практически во всех основных сферах деятельности традиционно понимаемая конкуренция не была существенным элементом русской системы управления. Существовали специфических административны, экономические и социальные механизмы, подавляющие конкурентную борьбу.
Какие же качества воспитывались в руководителях? Прежде всего умение мобилизовать и перераспределить ресурсы. В отсутствии войн, кризисов или реформ система управления пребывала в стабильном, спокойном состоянии, поддерживая готовность мобилизовать ресурсы в случае необходимости. А когда этот час наступал и система управления переходила в аварийный режим, выживал тот управленец, который умел, используя накопленный предшественниками опыт и собственные навыки, должным образом мобилизовать и перераспределить ресурсы или же мог удачно встроиться в имеющийся механизм их мобилизации и перераспределения.
Если же мобилизация и перераспределение осуществляются не государственно-административным, а каким-то иным способом, то стремительно возрастает роль тех групп населения, которые еще вчера находились в нижней части социальной пирамиды, а сегодня активно участвуют в перераспределении общественного пирога. Недаром наш народ — а люди всегда интуитивно чувствуют, кто “в доме хозяин” — в своих стереотипах поведения копирует тех, кого считает господствующим слоем.
На фазе стабильной, застойной, самостоятельность проявляется в том, как люди уклоняются от выполнения законов, приказов и распоряжений, как они избегают наказаний и строят свою независимую жизнь под гнетом государства и системы управления. В этом их автономия, их творчество и инициатива. А в нестабильной, аварийной фазе самостоятельность проявляется в том, как инициативно и нешаблонно низовые кластерные единицы решают те проблемы, которые ставит перед ними нелегкое кризисное время.
В условиях плановой экономики угроза санкций со стороны вышестоящих организаций должна быть для менеджера более реальной и суровой, чем угроза потери доли рынка и снижения прибыли в условиях рыночной экономики. Тогда плановая экономика относительно результативна. При нестабильном состоянии системы управления так и было.
Литературные группировки не хотят ждать, когда тиражи их изданий вырастут, а тиражи конкурирующих журналов упадут. Они добиваются либо административного закрытия чужих изданий, либо их захвата. Промышленно-финансовые олигархи не хотят ждать, пока их империи разовьются на собственной основе, за счет накопления прибыли и ее инвестирования в собственный бизнес. Они развязывают лоббистко-политические нефтяные, алюминиевые и прочие войны, добиваясь захвата чужих активов путем прямого перераспределения собственности, лишь слегка прикрытого псевдорыночными атрибутами.
Когда руководитель “лежачего” предприятия или учреждения пытается встряхнуть застоявшуюся систему, оживить работу, он, как правило, развязывает “конкуренцию администраторов”, в ходе которой проводит перераспределение ресурсов.
Весь народ от конюха до монарха, от вахтера до генерального секретаря един в своем стремлениии не соблюдать закон и уклоняться от его исполнения всеми возможными способами.
Неправовой характер государства и управления, игнорирование законов и правил являются неотъемлемыми чертами русского образа жизни, следовательно, они не могут быть не связаны с главными, базовыми особенностями России, русского общества, с важнейшими характеристиками нашего менталитета. А поскольку мы пришли к выводу, что ключевым элементом русской модели управления является существование двух режимов управления, то нельзя не прийти к выводу, что законодательство не рассчитано на такую двойственность.
Возможность работы системы управления попеременно в двух режимах, стабильном и нестабильном, изначально противоречит самой идее правового государства и законопослушного населения. Нельзя одни и те же действия оценивать принципиально по-разному в зависимости от того, в стабильное или нестабильное время эти действия совершаются.
“Принимая неопределенность как норму жизни, отечественные управленцы мобилизуют в своей деятельности выработанную веками национальную привычку иметь несколько стандартов поведения. Для российского менеджера в порядке вещей одновременное действие неких правил и правил, как нарушать эти правила. Потому что умение жить не по писанным инструкциям, умение действовать по ситуации есть новаторство, или, как принято говорить сейчас, креативность”.
“Ни один народ мира не может изобрести все сам. Возможность обмена культурными достижениями между максимально большим количеством автономных центров – непременное условие прогресса”.
Главное мастерство – не говорить ни “да”, ни “нет”, чтобы никогда не ошибаться, не допускать ситуаций, при которых твоя подпись на документе была бы последней и самой главной по статусу. Надо, чтобы твоя подпись всегда была прикрыта подписью вышестоящего лица, которое в случае чего и примет на себя главный удар. Искусство администратора в условиях стабильного режима системы управления превратилось в искусство избегания ответственности. Естественно, назревшие решения не принимались, сроки срывались, а львиная доля рабочего времени уходила на выполнение процедур согласования.
Русский рабочий не станет жаловаться на своего товарища-бракодела, а постарается как-нибудь присобачить бракованную заготовку на подошву и спихнуть ее дальше по конвейеру. Вот и приходится между первым и вторым рабочим ставить контролера, а над контролером – начальника, который следит, чтобы те не сговорились с рабочими. Последовательно деградируя, советская система контроля качества дошла в начале перестройки до введения вневедомственной госприемки – апофеоза бессилия плановой модели хозяйствования.
Что касается работников торговли и сферы услуг, которые, хотя могли и не совершать прямых хищений, но за счет манипулирования дефицитом получали большие доходы, и не снившиеся несунам, – здесь общественное мнение было беспощадным. Всенародную ненависть к так называемым торгошам и ко всем тм, кто “сидел на распределении”, невозможно объяснить тяжестью их правонарушений. Они не грабили, не убивали, они вообще, как правило, не совершали уголовных преступлений. Они всего лишь использовали в своих интересах служебные полномочия, но экономическая система в стране была такова, что они могли разбогатеть гораздо больше, чем остальные. Именно за это их ненавидели.
Глава семьи, по обычаю и собственному разумению, выдавал родственникам деньги на те или иные расходы. Тоже уравниловка, при которой вклад члена семьи в получение общего дохода никоим образом не влиял на его материальное положение. Любой сколько-нибудь зажиточный русский становился объектом прямого и косвенного вымогательства со стороны родственников, обычаи требовали от него поделиться с ними. Накопить первоначальный капитал было затруднительно – родня все растаскивала.
Технология кочевания такова, что при наличии лошадей для выпаса скота требуется лишь около 20% мужчин племени. “Таким образом, из производственной сферы высвобождался труд восьмидесяти процентов взрослых мужчин. Они могли целиком, профессионально посвятить себя войне. Это особенность хозяйства кочевников позволяла им наносить страшные удары земледельческим народом, значительно превосходящим их численностью и уровнем культуры.” Если в ходе набега племя потеряло 80% мужского населения, то с экономической точки зрения оно никакого ущерба не понесло. Поэтому война для них объективно является экономически выгодным занятием — понесенные потери компенсируются захватом чужого имущества.
Уравнительные правила жизни вынуждали зажиточных людей по возможности прибедняться. А раз надо скрывать имущество, то какой смысл его зарабатывать? Разбогатевший человек не становился более независимым, в каком сословии он родился, в том и помирал.
В России стремление к обогащению не являлось столь действенным мотивом в деятельности людей, как это должно быть в нормальной, конкурентной экономике.
Как в русском языке звучит увольнение с работы? “Уволить”, то есть дать волю, освободить, облагодетельствовать. По-английски невыход на работу в прямом переводе звучит как “отсутствие”, без какой-либо эмоциональной окраски этого факта. В русском языке в данном случае употребляется особый термин – “прогул”, от слова “гулять”, то есть праздновать. Невыход на работу как праздник!
На уровне завода заначкой являлись скрытые мощности. Рабочие скрывали свои истинные производственные возможности от бригадиров, бригадиры — от мастеров, мастера — от начальников участков, те — от начальников цехов, начальники цехов — от директоров, директора — от главков, главки — от министерств, министерства — от Госплана, Госплан — от Политбюро ЦК КПСС.
Воспоминания бригадира ударной бригады: “Оказалось, что больше половины продукции, изготовленной в прошлом месяце, оставлено в цехе как запас для хорошего процента на следующий месяц. По точным проверенным данным было установлено, что программа цеха выполнена более чем на 200%.”
Обманув розничного или оптового покупателя, продавец автоматически терял его как постоянного клиента. Честность стимулировалась, обман наказывался. В России же в силу обширной территории, низкой плотности населения и неразвитых путей сообщения ярмарочная торговля вплоть до первых десятилетий ХХ века оставалась крупнейшей по объемам. А ярмарочная торговля — это преимущественно случайные хозяйственные связи. Один купец обманул другого, и больше они никогда не увидятся. Обман не наказывался.
“В традиционном обществе радиус доверия ограничен пределами семьи или клана. В продуктивном обществе радиус доверия определяется не по кровнородственным связям, а по морально-этическим понятиям. В любой точке земного шара и во все времена там, где радиус доверия ограничен семьей, все выходящее за пределы семьи в лучшем случае безлично, как правило же, враждебно. В таком обществе процветает коррупция, склонность к засорению общественных мест, пассивность, уклонение от уплаты налогов и вообще от любых общественных обязанностей, обращенность к прошлому, негативное отношение к новому как к расшатыванию устоев, воинствующий непрофессионализм”.
Суждено ли русской модели управления отмереть как устаревшей или сохраняться неизменной, или преобразоваться во что-то новое и более современное?
Первое просто нереально. Прежде всего потому, что времена, когда безжалостная межгосударственная конкуренция уничтожала государства и населяющие их народы, давно миновали. А представить себе ситуацию, при которой русский народ вдруг откажется от своей системы управления, которая и сделала его этим самым народом, невозможно. Отказаться от своего менталитета не смогут, даже если очень захотят, ни индивидуум, ни народ.
Сохранение модели в неизменном виде – крайне маловероятен и внутренне противоречив. Наша система управления в ее нынешнем состоянии неадекватна тем историческим вызовам, с которыми на рубеже тысячелетий столкнулась Россия.
Таким образом наиболее вероятной перспективой русской модели управления является ее дальнейшее развитие. Система изменится в той мере и в том направлении, насколько это необходимо для достижения значимых результатов при условии сохранения в качестве главных управленческих инструментов мобилизации и перераспределения ресурсов, чередования стабильного и нестабильного режимов функционирования, кластеров и параллельных структур, уравнительных тенденций внутри кластеров и конкуренции между кластерными единицами. Чем же придется пожертвовать? Ключевой ролью государства.
Goodreads
